Забытое старое

Виктор Михайлович

Мальчишка игру принял. Так уверен в себе или надеется слинять?
- Хорошее слово, Клим, но не оно, - Виктор Михайлович покачал головой, - осталось две попытки.
Воспитатель подумал и написал слово на страничке блокнота вырвал листок, свернул вчетверо и показал мальчику:
- Здесь оно, чтобы ты потом не говорил, что я тебя обманул, - он положил свёрнутый лист к себе в нагрудный карман.

Клим Васильев

Клим быстро прикинул логику воспитателя.
- Там слово "извините".
Так же бесстрастно, пряча желание слинять. Извиняться Клим не собирался. Всё закрутилось быстро и настолько странно, что он перестал понимать происходящее и от этого только ещё больше захотел уйти отсюда.

Если б он попал и Виктор Михайлович осел бы, Клим почувствовал бы себя виноватым. Если б получил от взрослого за свой удар - как на улице. Но сказки и игра в "угадай слово" выбили его из колеи.

Виктор Михайлович

Клим почти угадал. Почти. Но была между этими двумя очень похожими словами просто пропасть смысловая!
Однако же Виктор Михайлович искренне порадовался за мальчишку. Как говорят? С паршивой овцы, хоть шерсти клок...
Мыслить-то парень начал в правильном направлении:
- Попробуешь ещё раз, или уже откроем? - вот же ж, голос воспитателя дрогнул, выдавая волнение. Виктору сейчас очень хотелось, чтобы Клим угадал.

Клим Васильев

Воспитатель чему-то радовался, волновался. Климу вспомнился седой усатый дядька из старой передачи Поле чудес, которую смотрела бабушка в его детстве. Вот так же переживал Виктор Михайлович за Климов ответ. Сектор Приз на барабане, вам икс ударов, распишитесь.

- Вы написали "простите", - констатировал Клим. Фиксаторы раздражали его морально, хотелось скорее свалить. Если воспитатель такой странный, почему не воспользоваться?

Виктор Михайлович

Виктор Михайлович молча отстегнул сначала ноги, потом талию подростка.
Молча, - потому что не хотелось ему нарушать торжественность момента.
Он не питал иллюзий. Клим ещё не раз приляжет на эту скамью, в этом воспитатель был уверен.
А пока, что ж, заслужил отпущение. Небезнадёжен.
Конечно прощения так не просят.
Но уже сам факт того, что это слово прозвучало, радовал и обнадёживал:
- Держи, - он протянул Климу листок с "паролем" и добавил. - на память...

Нож ударился о дно ведра и Виктор очнулся от наваждения.
В руке у него была зажата розга, на скамье пыхтел Клим, пытаясь расстегнуть ремень, обхватывающий талию.
Виктор Михайлович усмехнулся, тряхнул головой, окончательно прогоняя морок.
Ночь дежурства выпала тревожная, а тут ещё Васильев со своими выкрутасами его здорово вымотал...
Впрочем того момента, пока Виктор отключился ему вполне хватило на восстановление.
Воспитатель вытащил розгу, пропустил через кулак отжимая влагу, хлестнул воздух, проверяя гибкость, играя прутом встал над "полуготовым" бедокуром:
- Что, резинку никак не найдёшь? - заботливо поинтересовался он, - так давай помогу, - Виктор Михайлович дотронулся концом прута до плеча мальчика, - руки убери, - прокомментировал он.

Клим Васильев

Противный свист заставил сердце сжаться, а руки ещё быстрее затеребили ремень. Виктор Михайлович, кажется, издевался. Уже ощущая, что взрослый совсем рядом, мальчишка дёрнул в отчаянии ремень. Прикосновение прута заставило замереть.
Клим тяжело дышал. Неужели всё бесполезно? Сейчас начнётся? И сейчас с него спустят ещё и трусы. Стыд какой. Не надо!

Виктор Михайлович

- Не надо, Клим, - голос воспитателя был спокоен и твёрд, - не бойся, мальчик. Наказание надо принять, - Виктор Михайлович мягко взял Клима за руку, и положил его ладонь ближе к резинке трусов,, - будет лучше, если ты сделаешь это сам, иначе накажу строже...
Почему медлил экзекутор? Чего ждал? Когда зверёныш смирится, спрячется в норку, уступит место человеку? "Права человека" они все знают, а вот тому, что человеками не рождаются, а становятся, их ещё учить и учить!

Клим Васильев

Клим был согласен, что не надо. Только не искать застежка, а пороть его не надо. А уж то, что было дальше...
Издевается он, что ли?! Но если не сделать самому, то это сделает воспитатель. Брр!
Клим намертво вцепился правой в резинку, не давая её сдвинуть.

Виктор Михайлович

- Считаю до трёх! Раз... - почему-то считалочка всегда срабатывала в таких случаях.

Может быть счёт помогал решиться?
Может быть таким образом выставлялась граница, обозначался предел терпения воспитателя?
Тоже вполне себе из зверушкиных повадок.
Дети такие фокусы годам к пяти прекращают делать.
По норме.
Но в коррекционный интернат попадают и такие вот умникумы как Клим:
- Два! - Виктор Михайлович произнёс чуть громче.

Клим Васильев

Клим не шевельнулся, не ослабил хватку. Он лихорадочно соображал, прикидывая варианты своих действий и то, что случится после счета "три".
Парню не прилетело после неудавшегося удара кулаком, потом было разрезание брючного ремня, звон ножа, и его удар отодвинулся на задворки памяти. Не прибили - сопротивляйся дальше.

Виктор Михайлович

- Три! - Виктор Михайлович пропустил "два с половиной", "с четвертью", "с хвостиком". Миндальничать с Климом экзекутор не собирался. Не то отношение. Парень не двинул ни мускулом, и даже дыхание затаил. Что ж ты прячешь, дурачок, в закромах своей совести?
Воспитатель вздохнул и, не размениваясь более на лирику, хлестнул мальчишку по правой руке. Не сильно хлестнул, но так чтобы следа не осталось, а парень поверил, что шутки закончились:
- Руки под голову, Клим, - пояснил он свои действия.

Клим Васильев

Клим вздрогнул, дёрнул было руку, но вместо того, чтобы убрать, только сильнее сжал, вернув на место. Запоздало сообразив, что заведенная назад рука повернута вверх своей внутренней, более уязвимой стороной, подросток перехватил запястье левой, закрывая.
Боксеры были будто бы последним рубежом.

Виктор Михайлович

- Могу и по рукам наказать, тем более, что это они главную шкоду творили, - предложение было больше гипотетическое, однако воспитатель подкрепил его хлёстким ударом, оставившим белёсый след на левой ладони мальчишки, - руки под голову, я сказал! - рыкнул он потихоньку свирепея...

Клим Васильев

Клим коротко, негромко вскрикнул, дернув левой, но не отпустив запястье. Обратная сторона ладони украсилась сначала белой, затем порозовевшей полоской.
Костяшки обеих рук побелели от напряжения. Мальчишка часто задышал. Пальцы было жаль, ему ими ещё рисовать, и Клим постарался сдвинуть их так плотно, как мог.

Виктор Михайлович

- Руки! Под! Голову! - ещё три полосы легли одна к другой, пересекая ладонь. Виктор Михайлович старался не попадать по пальцам. Он почти не замахивался, щёлкая по натянутой коже.

Клим Васильев

- Умм! - на третьем ударе Клим рефлекторно отдернул левую руку, поднося к губам, чтобы утишить боль. По натянутой коже напряжённой руки прикосновения прута ощущались как если б он был раскаленным. Про правую руку, избежавшую ударов,мальчишка сейчас не вспомнил,так и оставил её сзади на страже резинки.

Виктор Михайлович

Угу... Одну "лапку" удалось определить на место. Теперь стало намного проще поймать её в фиксатор:
- Вот так... - розгу Виктор Михайлович отбросил в сторону, чтобы не мешала. Парень ведь без борьбы позиции не сдаёт:
- Теперь вторую... - воспитатель почти ласково прижал точку на запястье правой руки мальчика, - я понимаю, Клим, стыдно, стрёмно, страшно, но через этот этап тебе здесь рано или поздно придётся пройти. И я был таки предупредителен и вежлив, - увещевая подростка, мужчина постарался отцепить пальцы мальчика от резинки и вернуть уложить и правую руку в фиксатор, - и пора уже, мальчику научиться отвечать за свои ша-лос-ти..

Клим Васильев

Фиксатор! Черт! Клим моментально вспыхнул, но бешенство от происходящего девать было некуда. А тем временем и вторая рука сдавала рубежи. Виктор Михайлович куда-то нажал, и пальцы сами ослабили хватку. А в следующую секунду с видимой мягкостью и реальной силой руку Клима заставили разжаться.

Виктор Михайлович

- Вот так... - теперь и правая рука легла в фиксатор, - и нечего строить тут героическую трагедию, - Виктор Михайлович без лишних слов резко стянул вниз, к скомканным брюкам последнюю преграду, мальчишка трепыхнулся, но экзекутор уже повернулся к ведру с розгами. Требовался новый прут.
По-хорошему, за ту шкоду, что допустил Клим, при спокойном течении "процесса", вполне хватило бы одной розги. Десятка полтора ударов с учётом пробных, мальчишке на первый раз было бы достаточно. Но первую розгу пришлось выбросить. Интересно, надолго ли хватит второй.
Виктор Михайлович хорошо сознавал, как не любят мальчишки подготовку розги к работе, но этот этап было никак не обойти.
Снова звенело ведро, свистела в воздухе розга. Наконец воспитатель вернулся к скамье:
- Клим, ты получишь около дюжины ударов, - предупредил он.

Клим Васильев

По обнажённой коже словно прохладный ветерок пробежал. Это ведь не рука, редко приходится оголяться в таком месте.

Полная неподвижность сковывала даже мысли Клима. Он молча слушал шаги, звон ведра. Противный свист, с которым прут рассекает воздух. Воспитатель это специально делает, точно!

Клим напряжённо вслушивался. Двенадцать - это много или мало? Это по нему сейчас с такой же силой, как по свистящему, разрезаемому воздуху? Брр!

Клим передернул плечами.

Виктор Михайлович

Мальчишка словно затаился. Опять проскальзывало что-то от зверьков. Да, маленьких зверьков, которые притворяются мёртвыми, надеясь, что хищник побрезгует мертвечиной...

На лекции одного детского психолога часто проскальзывали такие параллели с животным миром. Виктор сначала возмущался. Ну как же! Это же дети! А дети - такие же люди, только ростом меньше и душевной организацией тоньше... Тоже цитата из педагогической хрестоматии.
А потом он стал наблюдать за своими подопечными и постепенно поверил в постулат про то, что не смотря на тонкую душевную организацию, в людях с младенчества проявляются и животные инстинкты тоже. И задача воспитания человека как раз и состоит в том, чтобы научить переводить эти инстинкты в осознанность...

На свист розги, однако Клим отреагировал. Да, звук если уж не "леденящий душу", то весьма неприятный, это точно:
- Клим, ты совершил неприемлемый поступок. Пусть это наказание научит тебя обдумывать если не сами поступки, то хотя бы последствия оных, - Виктор Михайлович вздохнул, примерился розгой к "наивысшим выступающим точкам", - приступим, - предупредил он и с небольшим размахом нанёс первый, пристрелочный удар.

Клим Васильев

Сначала был только короткий свист. Потом ягодицы обожгло. Клим подумал, что не очень-то и больно, только немного прижгло кожу, и тут боль его догнала. Не очень сильная, но острая, она нарастала и держалась, как взятая нота медленно тает в воздухе. В роли вибрирующей струны выступил прут.
Клим задержал дыхание, вздрогнув, потом выдохнул. Захотелось потереть след от удара.

Виктор Михайлович

Первый удар подросток выдержал достойно. Виктор не торопился со следующим. Во-первых, ему важно было, чтобы мальчишку с первого удара "проняло". Удар ведь функция нелинейная. Хотя во-вторых оно таки да, воспитатель ждал, пока на бледной коже подростка проявится чёткий след. Так проще определиться с силой удара.
След получился бледноват, но Виктор Михайлович решил, что на первый раз, бедокуру и такого будет достаточно :
- Ну вот как-то так, - прокомментировал он, тронув чуть припухший след тыльной стороной пальцев, - больнее не будет, Клим, - пообещал он и, касаясь прутом поджатых половинок добавил, как бы между прочим, - устанешь терпеть, скажи, сделаем паузу...
И, не давая мальчишке возможности ответить, аккуратно и истово уложил рядом с первой вторую полосу.

Клим Васильев

Ещё и трогает! Да что он...вообще! Клим не находил слов от возмущения. Он снова дернулся в путах, когда прилетело во второй раз. И снова обожгло, а потом боль начала нарастать, сплетаясь с той, от первого удара, что ослабевала.

- Вы маньяк вообще, - сбивчиво выдал мальчишка, пытаясь отдышаться и часто моргая - на глаза почему-то пытались набежать слезы. - Так нельзя! Нормальные здесь не работают, да?

Он шмыгнул носом.

Виктор Михайлович

Мальчишка подёргивался, но голос звучал пока твёрдо:
- Ох ты ж, горе луковое, - усмехнулся воспитатель на возмущения подростка, - иногда бывает можно, Клим, и даже нужно, - Виктор Михайлович проигнорировал колкости в свой адрес, и следующие два удара нанёс так же размеренно и аккуратно. Впрочем теперь он уже не давал Климу время на "отстрадать", пережить боль и успеть наговорить глупостей:
- Смею заметить, что нормальные парни в коррекционный интернат не попадают, - парировал он, подкрепляя свою сентенцию очередным хлёстким аргументом.

Клим Васильев

- Умм... Умм... - Клим вскидывался, это было единственное движение, которое он мог себе позволить. - Я же и говорю... не попадают сюда... нормальные парни... на должности учителей.

Говорить получалось маленькими порциями. Клим снова подергал руками в надежде, что фиксаторы поддадутся.

Виктор Михайлович

- А вот соглашусь! - розга на этот раз и поднялась выше и стегнула резче. А что? Клим упорно дерзил, пусть прочувствует, на своей шкурке, что дерзости здесь поощряются соответствующим образом, - учителя здесь действительно работают самые лучшие, - Виктор Михайлович проверил розгу. Кончик от хлёсткого удара обломился, но прут был ещё вполне пригоден.
- Да и ученики тоже, весьма талантливые! - следующий удар, обозначил особые таланты Клима ярко розовой полосой

Клим Васильев

Клим зашипел сквозь зубы от боли, вскидывая голову и учащенно дыша. Следующий удар показался еще сильнее, и мальчишка дернулся. Талию пережимал ремень, запястья и лодыжки были зажаты фиксаторами, и на Клима снова накатил липкий страх. Он дернул руками, ногами, попытался оторвать поясницу, но все было тщетно. Боль, бессилие и неподвижность сводили его с ума.
- Пустите меня, - зло выдохнул он. Снова дернулся и, заглушая нарастающий страх, выдал матерную тираду, сплетая воедино коррекционную школу, учителей, законы и что-то еще неведомое в извращенной форме интимных отношений.

Виктор Михайлович

Удар получился достаточно сильным: не только прут окончательно сломался, но и мальчишка забился в путах, запаниковал.
Но запаниковал по-взрослому, - не слезами, а отборным матом:
- Воистину, талантливый человек талантлив во всём, - конечно воспитатель не собирался удовлетворять просьбу, выраженную таким образом, - отдышись, Клим, успокойся, фиксаторы сами немного ослабнут если ты не будешь дёргаться...
Снова звякнуло ведро, свистнул прут. Однако, Виктор Михайлович не торопил события:
- Процедура, конечно неприятная, я тебя понимаю и даже немного сочувствую, но ещё с десяток ударов, ты точно выдержишь.