Новогодние каникулы в стиле "экшен"

[Толя]

- Ну, мы там, с ребятами, - Толя заёрзал на стуле. Он всё время переводил взгляд то вправо, то влево, то поднимал к потолку, но всячески избегал встречаться им с дядей. - Ну, в магазин. Ну, нас накрыли. Ну, вот и всё.

[Семен Викторович]

- Что "ну, и всё"?! - Семён снова перешел на крик. - То есть, ты считаешь это нормальным?! Накрыли! - мужчина недобро хмыкнул . - Ты что рецедивист какой-то или бандит? У тебя даже лексикон уже подстать. Накрыли их! Зачем вы вообще туда полезли? Какого черта вам не хватало? Одно место чесалось? Так я сейчас почешу... Так почешу, что надолго запомнишь! Мать с ним уже не справляется... Здоровый лоб, а мозгов в голове ни капли!

Взрослый бы ещё долго возмущался, но под руку подвернулся кусок булки и мужчина засунул его себе в рот. Прожевав, он снова продолжил:

- Так какого черта вы туда полезли? В колонию захотелось? Тюремной романтики не хватало?

[Толя]

- Ну, мы так думали проскочим, - Толя повернул голову в сторону и уставился в точку на потолке. - Ребята сказали, вынесем по лёгкому. Есть уже барыга, которому всё сдать можно. Деньги будут.

[Семен Викторович]

- Ах, вы думали, что проскочите?! – Семён аж подался вперед от такой наглости. Вместо того, чтобы каяться племянничек выдает тут про барыг и легкие деньги. – Денег вам, значит не хватает? Да?! Подзаработать решили? С барыгами… - мужчина придвинулся ещё ближе и вдруг схватил Толика за загривок. – А мне вот кажется, что тебе чего-то другого не хватает, - он резко придвинул мальчишку к себе. - Знаешь, чего? РЕМНЯ! – сказано это было настолько громко и выразительно, что если соседи за стенкой были дома, они точно услышали эту фразу.

[Толя]

Толя всерьёз испугался и задёргался, пытаясь вырваться из рук взрослого. Он только теперь подумал, что угроза ремня и для него самого может быть не шуткой.

- Дьдь Семён, вы чего? Отпустите! - выкрикнул он.

[Семен Викторович]

- Отпустить?! – мужчина слегка ослабил хватку, но только лишь для того, чтобы перехватить мальчишку за руку. – Я тебя сейчас отпущу… Так отпущу, что три недели не сядешь! И за барыг, и за деньги, и за всё на свете! Мать свою не жалеешь… Она только для тебя и живет, а ты на нары загреметь вздумал…

Конец этого душещипательного монолога был весьма неожиданным. Семён встал, откашлялся, и не отпуская мальчишку, хмуро выдохнул:

- А, ну давай штаны вниз!

[Толя]

- Чего?! - Толя снова захлопал глазами, на пару секунд замер в оцепенении, а потом изо всех сил рванулся из захвата мужчины. - Да не буду я!

[Семен Викторович]

- Я кому сказал! – Семён перехватил подростка второй рукой и как следует встряхнул. – Я тебе тут не мама! Твои фокусы терпеть не намерен. А ну, быстро, штаны вниз! Я сейчас покажу тебе и барыг, и легких денег. Мало не покажется!

Угроза выглядела вполне нешуточно на фоне того, что мужчина, схватив Толика за шею, второй рукой стал расстёгивать свой ремень.

[Толя]

Толя рванул изо всех сил и принялся выкручиваться из рук взрослого.

- Да не буду я, - орал он. - Вы права не имеете.

[Семен Викторович]

Семён еле удерживал парня, но, наконец, догадался взять его за ухо и крепко выкрутить вниз.

- А тебе сейчас расскажу про свои права, - не без иронии сообщил он, наклоняя подростка к земле.

Расстёгнутый ремень так и остался висел на брюках мужчины, потому как вынуть его из петель он пока не успел.

[Толя]

- Уй, больно! Ухо отпустите! - взвыл Толя, перехватив своей рукой кисть мужчины и пытаясь высвободиться из болезненного захвата.

[Семен Викторович]

Но Семён не слушал вопли племянника. А чтобы пресечь его отчаянные попытки вырваться, наклонил мальчишку ещё ниже, пока тот не встал на четвереньки, и засунул его голову между своих ног.

- Сейчас тебе ещё не так будет больно! - пообещал мужчина, дергая за болтающуюся в петлях пряжку. - Никого не жалеешь! Даже собственную мать. Совсем распоясался! Думаешь, тебе всё можно? Ничего, я сейчас тебе растолкую, что тебе можно, а что нельзя...

[Толя]

- Да отпустите же, - вращая головой и пятясь на четвереньках, Толя старался выбраться из зажимавших его ног.

[Семен Викторович]

Но мужчина не собирался его отпускать. Вместо этого он сложил ремень вдвое, примерился и хлестнул поверх Толиной одежды где-то в районе начала попы. Мальчишка вилял всем телом, поэтому попасть точно было весьма проблематично.

- А ну встань, как следует! – прикрикнул Семён. – Ты ж не девчонка, чтобы мне тут ныть целый вечер… Сумел натворить, сумей и ответить за свой поступок. На нарах, поверь мне, не слаще.

Мужчина перехватил ремень поудобнее и уставился вниз на племянника.

- Сам снимешь штаны или помочь?

[Толя]

От удара Толя дёрнулся и принялся изворачиваться ещё активнее. Мысль о том, что его могут выпороть страшила даже не болью, а позором. С перепугу подросток вообще перестал что-то соображать.

- Не буду я ничего снимать, отпустите, - вскричал он.

[Семен Викторович]

Семён понял, что добровольно племянник не разденется, поэтому сжал покрепче его шею и хлестнул ремнем ещё раз. На этот раз у самого основания попы. И снова, посильней и повыше.

- Чем дольше ты будешь упрямиться, тем больше получишь, - предупредил он. – Не хочешь раздеваться, будешь получать по одежде, до тех пор, пока не разденешься. И только потом начнется твоё наказание. И если ты думаешь, что по одежде не так чувствительно, то очень ошибаешься.

И в доказательство своих слов мужчина размахнулся так, что ремень аж просвистел в воздухе. После чего опустился на Толика задницу. Вернее, на закрывающие её штаны.

[Толя]

Получив третий раз ремнём по заду Толя вскрикнул и изменил тактику. Распластавшись на полу, он схватился руками за ноги и принялся извиваться, всё ещё пытаясь обрести свободу. Мысль о том, чтобы подчиниться, спустить штаны и подставить голый зад под ремень казалась ему настолько ужасной, что он даже не хотел думать о ней.

[Семен Викторович]

А Семён не бросал слов на ветер. Чуть нагнувшись, он продолжал охаживать племянника ремнём. В какой-то момент, он понял, что до задницы уже не достаёт и, взяв подростка за плечо, с силой дернул на себя.

- Может тебе помочь раздеться? – сурово осведомился он. – Может, ты сам забыл, как это делается?

Ремень снова опустился на натянутую на попе ткань.

[Толя]

Улучив момент, Толя вывернулся и попытался рвануть к выходу из кухни.

[Семен Викторович]

Но манёвр не удался. Мужчина успел схватить подростка за волосы и снова пригнуть его к полу. Сила была всё же на стороне взрослого. Ещё секунда и голова Толика опять оказалась между ног дяди.

На этот раз Семён не стал дожидаться, пока племянник добровольно снимет штаны. Сам одним рывком стянул вниз спортивные треники и оголил для внушения место воспитания.

Ремень тут же обжег неприкрытую кожу, а мужчина, тяжело дыша, продолжил нотации:

- И далеко ты собрался?! – зло рыкнул он. – Ещё не понял, что я тебе не мама! Если я, Толик, что-то говорю, то это надо делать сразу. Иначе будет только хуже. Ты и так заработал на свою задницу очень большие неприятности. А теперь они у тебя удвоились…

И в подтверждение сказанного мужчина дважды крепко стегнул парня по заду у самых ног.

[Олег Лисовский]

Остановил свою игру в "пиратах" и со страхом прислушался к крикам, доносившихся из кухни. Что же там папа всё-таки делает с Анатолием, если он так кричит? Можно было разобрать отдельные строгие отцовские слова. Явно ругает братца за что-то! Открыть двери и пойти посмотреть я не решался. Будет ещё хуже, если я нарушу папин запрет выходить из комнаты. Получить добавку, когда папа сегодня и так разозлён до предела, было равносильно самоубийству. В камикадзе я точно не записывался!

[Толя]

Толя даже не сразу осознал, что оказался с голой задницей в припозорной позе. А когда на попу посыпались ещё и удары ремня, это ввело его в оцпенение. Теперь парень только вскрикивал в такт ударам и машинально крутил попой. Вырываться он даже не пытался.

[Семен Викторович]

А Сёмен вошел во вкус и размеренно поднимал и опускал руку с ремнем. Иногда он что-то говорил подростку, но все его наставления сводились к одному и тому же: надо слушаться мать, нельзя связываться с дурными компаниями, пора начать учиться и т.д. и т.п.

Надо заметить, что вбивал он в задние ворота науку весьма старательно. Задница Толика очень быстро приобрела ярко-алый цвет, а взрослый аж весь вспотел.

- Я тебе покажу барыг! И ментов покажу, и легких денег, – приговаривал мужчина, опуская очередной стежок на попу подростка.

[Толя]

Толя уже выл и орал. Непонятно отчего больше, от боли или от позора. Но победу взрослого он признал, капитулировал перед превосходящей силой и теперь просто терпел экзекуцию, перебирая руками и дёргая ногами. То, что происходило, казалось невероятным, но это происходило и поделать с этим было нельзя ничего.

[Семен Викторович]

- А это за непослушание, - мужчина вытянул мальчишку поперек попы, задержав ремень после удара. – Я тебе сколько раз повторял снять штаны? Сколько?! Я тебе что попугай местный? Или мои слова для тебя уже пустой звук? Ну, ничего. Сейчас ты почувствуешь, насколько это не пустой звук, - и Семён размахнулся так, что ремень пронзительно свистнул в воздухе. – Или может я должен был просить тебя об одолжении?

[Толя]

Толя только вскрикивал от каждого удара. Смысл слов дяди с трудом доходил до сознания. Что делать в этой ситуации, мальчишка просто не знал. Он привык, когда ему делают внушения, ругают, кричат на него. Тут можно было закрыться, поогрызаться, сохранить статус кво. Но когда вот так вот, спустили штаны и как маленького лупят по голому заду, он просто не знал, что делать. Толя чувствовал себя совершенно раздавленным и униженным.

[Семен Викторович]

Семён, наконец, закончил махать ремнем и, остановившись, посмотрел вниз.

- Кончай ныть, - с укоризной обратился он к Толику и существенно ослабил хватку.

[Толя]

Толя всё стоял в прежней позе, шмыгал носом и всхлипывал. Как выйти из этой ситуации, сохранив лицо, он не понимал. И, как ни странно, именно это и переживания от обрушившегося на него позора, волновали его больше всего.

[Семен Викторович]

- Надеюсь, в мозгах прояснилось? – безо всякого сарказма спросил взрослый.

[Толя]

Толя только теперь понял, что порка закончилась. Шмыгая носом, он поднялся на ноги и натянул штаны. Стоя в пол оборота к дяде, он смотрел в противоположную от него сторону и молчал.