Круговорот реальностей

[Федя]

Нет, всё-таки требует. Гад! Но выбора у меня не было.

- Мсье, выпорите меня, пожалуйста, - буркнул я, глядя в сторону.

[Константин Юрьевич]

- Отлично, - одобрил я. – Вот так ты должен просить, когда захочешь встать с колен.

Я удовлетворенно кивнул и сел на диван. Теперь осталось дождаться, когда мальчишка предпочтет порку болезненному стоянию на горохе и гречке. А пока можно посмотреть фильм.

[Федя]

Мучитель наконец-то отошёл. Я убрал руки за голову и приготовился терпеть как можно дольше. Получать новую порку, да ещё просить о ней не хотелось. Но боль в коленях всё нарастала. Прошло, наверное, минут десять и я не выдержал и заёрзал.

[Константин Юрьевич]

- Стой ровно! - приказал я. - А то накажу так, что не понравится.

Я честно предупредил сорванца о последствиях. Если он решил таким образом облегчить свою участь, то я не дам ему этого сделать. И наказание будет куда изощреннее и позорнее. Благо опыт в подобных вещах у меня имелся. Всё же не один год игр на игровых спанко-форумах не прошел даром.

[Федя]

Мужик оказался зоркий. Я замер на месте. Но боль всё больше давала о себе знать. Вскоре я понял, что ещё несколько минут и придётся просить о порке. Но вот уж этого совсем не хотелось. Я постарался схитрить и осторожными, малозаметными движениями коленей, стал расчищать под ними пространство от гороха. Даже это приносило хоть небольшое, но облегчение.

[Константин Юрьевич]

На какое-то время я перестал следить за мальчишкой и увлекся фильмом, а когда снова взглянул на сорванца, мне показалось, что он как-то странно дернул ногой. И вроде как, стоит на одном месте, но что-то в этом движении меня насторожило. Я сделал вид, что вернулся к просмотру фильма и демонстративно уставился в экран. При этом краем глаза снова отметил подозрительное движение, с завидным постоянством оно повторялось из раза в раз. Вот гадёныш! Он кажется решил избавить свои колени от гороха и гречки. Причем, без моего на то разрешения. Ну, я тебе сейчас устрою!

Я резко встал и, подойдя к мальчишке, отвесил ему крепкий подзатыльник.

- За идиота меня держишь? – рассерженно гаркнул я.

Схватив его за ухо, я не дал ему опомниться и потянул вверх. Моё предположение оправдалось, под коленками зияли две полых дырки цвета целлофанового пакета. Вот значит как! Я рассвирепел не на шутку.

- Играться со мной вздумал?!

[Федя]

Буря разразилась не сразу, но в конце концов меня вычислили. От подзатыльника зазвенело в ушах. Увлекаемый за ухо, я поднялся с колен, но облегчения это не принесло. А я и забыл, как это больно, когда выкручивают ухо!
Что сказать в этой ситуации я не знал, а поэтому через вой и вскрики, которые издавал, болтаясь вслед за своим многострадальны ухом, я выдавил только два членораздельных слова:

- Я нечаянно.

[Константин Юрьевич]

- Нечаянно?! – этот паразит ещё и издевается. Как можно нечаянно расчистить горох под коленками?

Я окончательно поднял мальчишку с пола и также за ухо потащил в коридор. Где-то у меня был аппликатор Кузнецова. Когда-то давно я лечил им свою поясницу, но вот уже много лет он валялся без дела и не приносил никакой пользы. Но теперь, кажется, настало его время. Только на этот раз лечить придется не поясницу, а непомерную наглость малолетнего воришки. Аппликатор уж точно не получится ни расчистить, ни обмануть. Пластиковые пластинки с невысокими массажными шипами были наглухо пришиты к ткани.

Я отпустил ухо мальчишки и приказал вернуться в комнату.

- Собери весь горох с гречкой на пакет и принести сюда! - сурово велел я, ускоряя движения к цели смачным шлепком под зад. - И чтобы всё было собрано, даже то, что просыпалось на пол! - добавил я вслед.

Сейчас он у меня узнает, как мухлевать...

[Федя]

Ухо отпустили, это уже хорошо. Даже обидный и весьма болезненный для поротой попы шлепок прошёл почти незамеченным после рейда по дому с выкрученным ухом. В комнату я вернулся достаточно проворно, чтобы побыстрее оказаться подальше от этого монстра. Но вот горох уже собирал очень не торопясь. Торопиться на наказание? Ага, сейчас! Горох я собрал весь. Самый строгий контролёр не нашёл бы ни то что горошины, но и крупинки соли, оставленной мной. И чем ближе был конец работ, тем медленнее становились мои движения.

[Константин Юрьевич]

Аппликатор нашелся в шкафу, но и я не думал на него ставить сорванца. Так можно ненароком повредить колени. А в мою задачу не входило калечить парня. Вот посадить выпоротой задницей на массажные шипы, да ещё на открытой терраске на заднем балконе – это будет в самый раз. Может аппликатор нажмет этому паразиту на нужные точки и тот образумится и перестанет лазить в чужие дома.

Я подождал минут десять, но мальчишка всё не шел.

- Ты чего там возишься? – прокричал я, заглядывая в салон.

[Федя]

Ну вот, дальше тянуть нельзя.

- Всё я, - протянул я обиженным голосом. - Сами же сказали, чтобы было чисто. Посмотрите, ни крупинки.

Волоча за собой мешок, я поплёлся к хозяину дома. Оно и верно, сам себя не похвалишь, как оплёванный сидишь. Кто ещё отметит твои достоинства, если все обстоятельства против тебя? Приходится самому о них напоминать.

[Константин Юрьевич]

Ещё и огрызается. Вы посмотрите на него! Я бросил быстрый взгляд на пол. Действительно пол был чист. Но это не сильно меняло суть дела.

- Отправляйся за мной! – приказал я и прошел к балконной двери. По дороге я захватил стул с высокой сплошной деревянной спинкой и деревянным сидением, а также два пластиковых стакана и аппликатор Кузнецова.

Отворив дверь, я поставил стул на открытую террасу, недалеко от журнального столика. Люди здесь проходили редко, но всё же случайный прохожий мог увидеть, что происходит на балконе. На стул я водрузил аппликатор, аккуратно разгладив его по краям.

- Садись сюда, - велел я мальчишке, указывая на стул. Единственное, чем парень мог прикрыться - это тем самым пакетом с горохом и гречкой.

[Федя]

- Что?! - я мёртвой хваткой вцепился в занавеску.- На улицу?! Голым?! Пожалуста, не на-а-адо!!

Мысль о том, что меня вот таким могут увидеть приводила в неописуемый ужас.

[Константин Юрьевич]

- Пакет положишь на ноги, - отмахнулся я, оглядывая пустую улицу. – Давай быстрее, пока никого нет, - мой голос звучал повелительно и настойчиво. – Не успеешь, будешь устраиваться при людях.

На стуле с высокой спинкой и под пакетом, и вправду, будет сложно увидеть, что мальчишка голый. Тем более, балкон находился на небольшом возвышении, к нему вели несколько ступенек и редкий железный заборчик.

– У тебя ровно десять секунд, - предупредил я, оглядывая в самом конце улицы одинокую фигурку женщины с собакой, медленно, но верно приближающуюся к балкону. – Не успеешь, схвачу за ухо и усажу силой.

Я повысил голос и строго посмотрел на парня, чтобы у того не оставалось ни единого сомнения, что всю эту процедуру я проделаю прямо при даме и её собачке.

[Федя]

На раздумывание у меня ушли секунды две. На самом деле выбора и не было. Ведь действительно вытащит!
Прикрываясь пакетом я юркнул на балкон. Мои щёки и уши снова горели от стыда так, что наверное от них можно было прикуривать.
Больше всего меня волновала фигура женщины, видневшаяся в отдалении, поэтому на стул я плюхнулся не глядя и тут же вскочил, вскрикнув от боли в пятой точке. Этот садист меня на иглы решил посадить! Я растерянно посмотрел на хозяина дома.

[Константин Юрьевич]

- Садись аккуратнее, - снисходительно повелел я, глядя на растерянную мордашку сорванца. – Или ты кроме улицы, совсем ничего не видишь?

Я окинул взглядом пол, на который от неосторожных действий пацана упало несколько горошин. Видимо, когда он разжал край пакета.

- Подними и садись! – откорректировал я свой приказ, выразительно с намёком взглянув на леди, неумолимо приближающуюся всё ближе и ближе. Правда, в какой-то момент её собачка унюхала что-то в кустах и леди, на счастье мальчишки, остановилась.

[Федя]

Вот гад! Но выбора у меня не было. Я подхватил горошины и медленно и аккуратно опустился на стул. Иглы впились в тело, я поморщился и негромко застонал. Лицо перекосило от боли. И всё же, несмотря на это, я неотрывно наблюдал за женщиной на улице и старательно прикрывался пакетом. Заметит или нет?

[Константин Юрьевич]

- Если ты думаешь, что будешь просто так сидеть, то ошибаешься, - развеял я надежды мальчишки, пытаясь отвлечь его внимание от незнакомки с собачкой.

Я поставил на журнальный столик два стакана. Один справа, другой слева.

- Сюда будешь класть горошины, а сюда гречку, - пояснил я. – Когда закончишь позовёшь меня.

Журнальный столик был достаточно низкий, поэтому, в любом случае, мальчишке придется при каждой сортировке наклоняться чуть вперед. Что неплохо будет "массировать" точки непослушания на заднице и слегка отрывать оголённую попу от спинки стула. Не то чтобы очень заметно для случайных прохожих, но ощущение ветерка где-то сзади может дать нужный эффект и заставить мальчишку снова разогнуться. Все эти движения вперед-назад несомненно будут помогать аппликатору создавать нужные ощущения на пятой точке. Уже одно сидение на нём, судя по кислой физиономии сорванца, не приносит ему особого кайфа. А тут ещё придётся наклоняться, плюс делать довольно нудную работу, плюс следить за прохожими. Короче, нужные условия для перевоспитания были созданы и мне оставалось только удалиться.

[Федя]

Я надулся и сердито посмотрел на мужчину. В чём "прикол" пытки я ещё не понял, но то, что там была какая-то засада было ясно.
Интересно, он будет тут торчать, или всё же оставит меня одного?

[Константин Юрьевич]

Я глянул на мальчишку, оценил обстановку и понял, что сорванец никуда не денется. Не будет же он с голым задом кричать проходящей мимо женщине "Помогите!".

- Работай! – велел я строго и вышел в коридор, плотно прикрыв за собой балконную дверь.

[Федя]

Как ни странно, когда мужчина ушёл, спокойнее не стало. Я напротив ощутил себя одиноким, униженным, вынужденным выполнять постыдную работу в качестве наказания. Впрочем, делать ничего не оставалось, надо было выполнять приказание. Я достал из мешка первую горошину и потянулся к стакану. Для этого пришлось привстать. Ладно нагота. Пакетом я прикрылся. Но когда я снова сел, иголки, к зуду которых я уже начал было привыкать, впились в тело с новой силой и я даже охнул от неожиданности. Ну мужик, ну гад! Это он меня заставил практически скакать на этих иглах. А тут ещё эта дама с собачкой.

Женщина, впрочем, быстро прошла, не обратив на меня особого внимания. Но, по мере того, как я продолжал работу, боль от беспрестанно впивающихся в тело игл только усиливалась. Это было невыносимо. По щекам у меня побежали слёзы. И ко всему этому добавился страх, что кто-то увидит меня в таком положении и догадается, что я голый. Это была просто адская мука.

Я разобрал уже примерно половину мешка, изнывая от боли и мучаясь от страха и стыда, когда моё сознание, вдруг, пронзила одна мысль. А где же мой наблюдатель? Почему он полностью ассоциировался с этим мальчишкой и принимает все его страдания на свой счёт. Ведь это игра, просто игра, чуть более реалистичная, чем была на форуме и только. Там же я не страдал, когда моих персов пороли или как-то ещё наказывали. Я наблюдал и даже получал какое-то удовольствие... нет, не от их мучений, от нового опыта, от постижения человеческих реакций.

И как только я так подумал, моё сознание сразу разделилось. Да, был мальчишка, страдавший от боли, страха и унижения. Но я был не им, а наблюдателем, хоть и в его теле. И, как только я стал этим наблюдателем, страх и стыд тут же исчезли и даже боль словно уменьшилась.
Оставшуюся работу я проделал спокойно, словно со стороны наблюдая за происходящим. Даже слёзы высохли на моих щеках. На улице больше никто не появлялся. Впрочем, теперь, даже если бы тут появилась целая рота девчонок и стала бы меня разглядывать и насмехаться, чего так боялся мой мальчишка, моему наблюдателю это было бы совершенно безразлично. А именно наблюдатель сейчас управлял телом тринадцатилетнего проказника.

Закончив работу, я поднялся со стула, зашёл в комнату и негромко позвал:

- Мсье, я уже всё закончил.

[Константин Юрьевич]

Я оторвался от экрана и немного с удивлением посмотрел на вошедшего в комнату мальчишку. Его скованность и стеснительность куда-то исчезли, а, учитывая предыдущее наказание, это было странно.

- Закончил? - уточнил я, пытаясь понять, где те самые стаканы для сортировки, которые я ему выдал. В руках у сорванца их не было. Тогда где же они? Неужели он оставил на балконе? Ведь это значило, что ему придется снова идти туда совершенно голым. Как-то странно, что он этого не учел.

- Ладно, показывай свою работу, - немного настороженно произнёс я, и поднялся, готовый идти вслед за мальчишкой на балкон. Или здесь что-то не так или я совершенно не разбираюсь в психологии подростков...

[Федя]

М-да. А я то рассчитывал, что он сам выйдет на балкон и проверит. Незадача. Впрочем, сейчас мне было много легче и ситуация даже забавляла. Для порядка я прикрылся пакетом и снова вышел на балкон.

- Вот, - показал я на стаканы. - Всё разобрано.

[Константин Юрьевич]

Я окинул взглядом мальчишку. Теперь он, по крайней мере прикрывался пакетом. Но что-то было в его глазах, что-то непонятно новое. Складывалось ощущение, что он прикрывается пакетом больше, потому что так надо, а не потому, что ему стыдно. Ладно, сейчас разберемся, что происходит. Я взял стаканы и поманил подростка в дом. Но прошли мы не в салон, а снова в мой кабинет, где на полу по-прежнему валялось награбленное.

- Грузи вещи в рюкзак, - приказал я, наблюдая за выражением лица мальчишки. Интересно, что он сейчас подумает. Что я решил подарить ему дорогущий ноут? Или отдать за просто так антикварную статуэтку?

[Федя]

Это что ещё за новости? На секунду я подумал, что он снова хочет подставить меня и вызвать полицию. Но потом отмёл эту мысль. Мы же в Европе. Даже если он вернёт мне одежду, одних моих слов о том, что со мной сделали в этом доме и демонстрации полиции следов порки будет достаточно, чтобы подследственным стал он, а не я, при том по куда более серьёзным статьям. Вряд ли этот лощёный господин этого не понимает. Ладно, посмотрим, что дальше. Мальчишка, конечно, продолжал смущаться. А вот наблюдателю было даже интересно, что будет дальше.

Пожав плечами, я опустился на колени и начал складывать вещи в рюкзак. На хозяина дома я старался не смотреть. Кажется, моё маленькое открытие про наблюдателя, достаточно изменило поведение мальчишки, чтобы взрослый это заметил. Так дальше нельзя. Если неестественность поведения парня будет слишком заметной, всё слетит к чертям, а мне, чего доброго, ещё и не зачтут эксперимент и не пропустят в реальность, о которой мы договаривались с моим мистическим гостем. Сейчас надо было снова дать действовать мальчишке, но самому оставаться наблюдателем. Интересно, как это будет выглядеть.

Как только я об этом подумал, то сразу заметил, что мои движения стали ощутимо более скованными и нервными. Естественные реакции подростка брали своё. Так, посмотрим что дальше. Главное, чтобы мой наблюдатель не стал снова полностью отождествлять себя с пацаном.

[Константин Юрьевич]

Мальчишка сначала удивился, а потом занервничал. Что ж, вполне естественная реакция малолетнего сорванца. Я дождался, пока парень погрузит всё наворованное в рюкзак, и отдал новый приказ:

- Теперь застёгивай и одевай себе на спину.

[Федя]

Теперь уже окончательно стало ясно, что речь идёт об очередном издевательстве. Я выполнил приказ. Голый, с рюкзачком на спине я, наверное, выглядел весьма забавно. Мальчишка это тоже осознавал. Он потупился и снова начал краснеть. Что же, мне оставалось только наблюдать.

[Константин Юрьевич]

Рюкзак на голом теле мальчишки смотрелся очень комично, но я не мог дать волю своим эмоциям. Мне следовало оставаться строгим и непреклонным.

- Теперь давай топай в салон, - небрежно велел я, кивнув на дверь в коридор.

[Федя]

Я поёжился. Вернее мальчишка поёжился, а я наблюдал за его ужимками, ощущая при этом, какой дискомфорт и стыд он испытывал от своего несуразного вида и униженного положения. Но выбора не было. Повинуясь приказу, я, опустив голову и вжав её в плечи, прошёл с мужчиной в салон.

[Константин Юрьевич]

Зайдя в салон, я перешел к завершающей стадии воспитания: поставил мальчишку посреди комнаты и всунул ему в руки стаканы с горохом и гречкой. После обошел сорванца вокруг и подтянул лямки рюкзака с наворованной добычей, чтобы тот плотно прилегал к спине и плечам и был немного повыше.

- Подними руки вверх и начинай приседать, - наконец, велел я, подходя к журнальному столику, на котором покоился старый кожаный приятель.

– И считай вслух каждое приседание, - добавил я. – И громко и четко произноси: "Я больше никогда не буду воровать и залезать в чужие дома".

Я взял в руки ремень и зашел подростку за спину.

- И пусть хоть одна крупинка просыплется со стаканов… Шею намылю! - прозвучало достаточно угрожающе. - Готов?